Опубликовано: 27.09.2017
«Вспыхнула спичка, и, странное дело, стул сам собой скакнул в сторону и вдруг, на глазах изумленных концессионеров, провалился сквозь пол.
– Мама! – крикнул Ипполит Матвеевич, отлетая к стене, хотя не имел ни малейшего желания этого делать.
Со звоном выскочили стекла, и зонтик с надписью «Я хочу Подколесина», подхваченный вихрем, вылетел в окно к морю. Остап лежал на полу, легко придавленный фанерными щитами. Было двенадцать часов и четырнадцать минут. Это был первый удар большого крымского землетрясения 1927 года. Удар в девять баллов, причинивший неисчислимые бедствия всему полуострову, вырвал сокровище из рук концессионеров.
– Товарищ Бендер! Что это такое? – кричал Ипполит Матвеевич в ужасе.
Остап был вне себя. Землетрясение, ставшее на его пути! Это был единственный случай в его богатой практике».
И. Ильф и Е. Петров, «12 стульев»
Лето 1927 года в Крыму не предвещало ничего плохого. Минуло 10 лет после гражданской войны и октябрьской революции, понемногу стали забывать и об ужасах пережитого искусственного голода 1923 года, разразившегося в Крыму. Жизнь на полуострове текла своим чередом. Но на этот раз пришло время взбунтоваться самой природе. Это произошло 26 июня 1927 года.
День выдался очень ясный, жаркий и удивительно тихий. Даже птицы не пели, не было слышно и стрекотания цикад, неспокойно вели себя животные. На море был штиль, а на суше – ни ветерка. Все как-будто замерло, остановилось. В полдень вышедшие в море рыбаки обратили внимание, что на воде образовалась мелкая зыбь и началось необычное волнение. Очень быстро зыбь начала как бы закипать, и это насторожило рыбаков. А спустя несколько минут тишину разорвал сильный шум, вырвавшийся из морской глубины. Те, кто в это время купался и нырял у южного побережья, были оглушены подводным грохотом. Это был первый сильный толчок в шесть баллов, сотрясший полуостров.